Пролог.

Видно, таки старость пришла- все чаще задумывааюсь о Боге, о суЧности бытия, о самом важном в этой жизни- о любви...
Вот, казалось бы, уже так обжегся, что даже думать на эту тему не след.
Ан нет, мозг помимо воли упорно анализирует, сравнивает, делает выводы, раскладывает по полкам... спаривает и производит на свет чудовищ измученного воображения.
Интересно, что потреряв возможность быть с тем кого...э-э... кто важнее всех, потерял заоодно и возможность полноценного секса.
Странная связка- такое низменное, такое животное чувство и такое сверхвысокое отношение к отдельно взятому индивидууму...
Феномен, 200-процентного оргазма совершенно не заботил меня когда он у меня был в распоряжении, разве что, шокировал в первые раз своей неадекватностью и непривычностью. И чего я тогда этому значени-то не придал? Ведь, ясно, как божий день, что из таких отношений за гранью нормальности, может проистечь либо оччч хорошее либо оччч плохое!
А я ж первого и не заслужил...

1.Кафе.

- Ну, и что, так и будем молчать?

- А ты что-то спросил?

- Гениально! Ты просил о встрече, я пришел. Теперь, оказывается, я должен тебя о чем-то спрашивать.

-Ну, я не просил. Это во-первых. Во вторых, не подгоняй меня, ок?

-Хорошо. «Посидим вдвоем, посидим, каждый о своем помолчим»…

- Это откуда?

-Буйнов.

- Ненавижу попсу.

- Знаю.

- А ты не любишь рок. Настоящую музыку. «Наше радио-наша музыка».

- Когда-то любил. И Земфиру твою долбанную любил и Б.Г.-

- И чего разлюбил?

- Нашлись причины.

- Ясный хрен- из-за меня?

- Из-за ассоциаций с тобой.

- Что за ассоциации?

- Ну… «Я знаю все твои трещины, а-а»… Я пришел сюда побеседовать о музыкальных пристрастиях?

- Нет. Конечно, нет.

- Тогда о чем?

- О тебе и обо мне…о нас. О наших отношениях.

- Значит, беседовать не о чем. По случаю отсутствия отношений.

- Не надо, не начинай…

- Что не начинай? О каких отношениях ты говоришь? Я только и мечтаю, как бы об этих отношениях забыть!
Ногами и руками упираюсь, лишь бы тебя не видеть, не слышать! А ты про какие-то отношения…

- Да, я понимаю, ты меня ненавидишь

- Вот, блин, почему ненавижу…

- Тебе виднее, почему, ты ж у нас умный. Впрочем, ты имеешь право ненавидеть, я тебе много боли причинил.

- Ой, давай, без этого вот, самобичевания.

- Да, при чем тут самобичевание… Это ж факт.

- Ну, надо ж! Ты это, наконец, осознал?

- Я это давно осознал.

- Забавно. Ты причинял мне боль, и одновременно осознавал, что мне пиздец как больно.

Надо ж, какие глубины самоанализа. Дедушка Ф рейд был бы в восторге.

- А без сарказма никак?

- Никак. Это последнее, что меня держит в своем уме. Саркастичный - значит, еще живой.

- Да-а, к тебе это относится, как ни к кому другому.

- Я никого не заставляю с собой общаться. Ты сам меня попросил прийти.

- Я не просил.

- Погоди, как не просил? Ты позвонил, прекрасно зная, что я не хочу с тобой общаться, но заебывал мой сотовый звонками пока я не ответил.
Потом ты заявил, что тебе надо пообщаться, причина, мол, есть, а какая, скажешь при встрече, но она жутко важная.
Теперь я узнаю, что встречаться ты не просил, поговорить хотел о несуществующих в природе отношениях, русском роке, и моем сарказме.
Так что ли получается?

- Не повышай на меня голос, пожалуйста. Мне это встреча тоже нелегко дается.

- А что тебе легко дается? Поганить жизнь мне? Или точнее, КТО тебе легко отдается? Всякая хуйня прыщавая, на которую ты меня сменял?

- Перестань! Не говори так о человеке, которого я люблю!

- Да… Когда- то ты говорил что-то про любовь и мне…

- Говорил. И щас сказать хочу, только ты ж не даешь, со своим долбанным сарказмом, оскорблениями и хамством.

- На предмет хамства у меня был хороший учитель. В твоем лице.

- Опять… Ты что, не можешь успокоится?

- Хороший вопрос…Успокоится я могу. Только ты не даешь…

- Ты прав, черт возьми… Мы друг другу чего-то не даем…Ты мне не даешь сказать о том, зачем я тебя позвал. Я тебе не даю успокоится…

- Мы оба чего-то друг другу недодали. Мне не хватило сил, я тебе недодал любви…

- А я тебе недодал верности.

- Да, с этим трудно поспорить, ты никогда не отличался моногамностью…

- Поначалу, мне кроме тебя никто не нужен был…

- Вот именно, что поначалу.

- Я не виноват, что мне потом стало не хватать секса только с тобой.

- А я не виноват, что в постели хотел видеть только тебя, что никого с тобой видеть не хотел.

- А ты бы и не видел. Даже и не узнал бы.

- Ага, приезжаю неожиданно домой, а ты любовника в шкафу прячешь, да?

- Все это можно было бы решить.

- Поразительное у тебя мышление! Спокойно мне говоришь сейчас, и тогда говорил, это я помню, что пойдешь налево, но,
добрая душа, не станешь мне об этом сообщать.

- Ну-у…Хороший левак укрепляет брак. Да и потом, я ж не окончательный пассив, мне тоже не хотелось быть твоей «девочкой». А ты не давался.

- И что ж поделать, если я предпочитаю быть активом? Что, впрочем, не помешало тебе меня выебать.

- Ладно уж, два-три раза тебя трахнул, так теперь будешь мне это припоминать до конца жизни. Ты меня сотни раз ебал, а я тоже, между прочим, актив.

- Да? А в своем профайле на гайру, ты написал, что в постели ты уни…

- Ты меня таким сделал. Я вообще был натуралом.

- Ага, который по уши влюбился в своего однокласника?

- Это была платоническая любовь.

- Не знал, что в понятие «платоническая любовь» входит и совместный онанизм.

- Дрочили мы вместе с другим человеком, а любил я Саню. Не знаешь темы - не пизди.

- Да уж, простите, не знал я, что если подросток влюбился в своего товарища, так этот подросток – натурал. Теперь буду знать.

- Да пошел ты!

- Нормально! Ты меня зазвал на разговор, и тут же послал. Отлично…

- Разговора с тобой не получается. Ты только подъебывать можешь, а не разговаривать.

- Повторяю: я никого не заставляю с собой общаться. Кому не нравится – ДО СВИДАНЬЯ. Спасибо за прекрасно испорченный вечер.
Надеюсь, больше тебе не приспичит «срочно» еще чего-нибудь обсудить. Удачи. Я ухожу.

- Постой!

- Чего еще?

- Сядь. И послушай что скажу.

- Вот, «сядь», будешь командовать какой-нибудь собаке или своей очередной пассии, а не мне.

- Пожалуйста, просто сядь и выслушай меня. Мне это очень нужно, чтобы ты просто выслушал меня.

- А мне оно нужно?

- Думаю нужно.

- Думает он… Сам по себе факт похвален, хотя и верится с трудом.

- Я прошу тебя!

- А что ты делал, когда я просил тебя?! … Ладно, я заткнулся, и весь во внимании, что еще грубого ты мне скажешь.

- Если дашь мне сказать, может и узнаешь.

- Ок. Слушаю.

- Спасибо… Только успокойся.

-Ок.

- Так вот, заяц…

- Не называй меня так, пожалуйста, больше. Мне это больно.

- Хорошо, прости…. Понимаешь… вся эта история с тобой меня самого страшно мучает.

- Да?

- Пожалуйста, прошу тебя, дай мне сказать. Просто дай сказать, ок?

- Ок.

-Так вот… Блядь, опять ты меня из колеи выбил, меня аж каноебить начинает.

- А ты дыши глубже, или как говорил один мой бывший друг: «попрыгай и пройдет».

- Я значит, теперь «бывший друг»?

- А что, нет?

- Хорошо, хорошо, пусть будет так. Неважно.

- Угу, действительно.

- Так вот. Я все понимаю, ты из-за меня много понервничал…

- ???

- Не перебивай пожалуйста! Много я твоей крови выпил, вел себя по свински… вся эта канитель с моими походами «на лево»…Но!
Мы с тобой многое вместе пережили, я благодаря тебе многое узнал, и хорошего и плохого…
Наверно, хорошего больше… Ты пойми, я впервые ТАК сильно полюбил и привязался к человеку, к тебе привязался, тебя полюбил…

- ?!

- Хорошо, я ДУМАЛ, что сильно полюбил. Может быть любовь и была, но все, что за время наших отношений произошло, тоже,
очень сильно на меня повлияло, пойми. Я растерялся, когда понял, что люблю тебя. Да, так и было… Для меня тогда весь мир перевернулся с ног на голову, у меня реально голова кружилась, если я только пытался осознать, что происходит со мной. Ты стал для меня всем сразу,
я думал о тебе каждую минуту, я боялся поверить, что ты меня тоже полюбил, и боялся узнать, что я для тебя просто очередная игрушка, которую ты, побаловавшись, выбросишь.От одной только этой мысли, я мог сойти с ума… Понимаешь?

- Продолжай.

- Что продолжать… Все это ты или сам понимал, или слышал уже от меня. Я не могу вспоминать то время, мне больно от одних воспоминаний…
И я все помню, каждую минуту с тобой.
Помню, когда впервые обнял тебя, тогда, на работе, и задал глупый вопрос, мол, когда ты осознал себя как гей… Помню твой ответ, помню твои поцелуи… мой страх…А до того, ты делал попытки меня совратить, а я не поддавался, потому, что боялся этого…как оказалось - не зря.
И помню, мне это потом даже снилось, как ты разочарованно вздыхал и говорил, что ни когда не получается, то чего хочется. А я ответил…

- А ты ответил, что все у нас еще получиться.

- Да.

- Не хрена у нас не получилось…

- Может, мы сами в этом виноваты? А может, только я виноват… Не знаю… Не знаю почему ты говоришь, будто не было ничего? Было же! Было!
Ты был на Черном море, сидел в Интернет-клубе, и общался со мной в аське. Я был на работе, в этом нашем долбаном городе, и от слез не видел
кнопок на клавиатуре. И я ревел, как последняя, ебанутая баба, потому, что ты был так далеко, и не со мной, а я по тебе страшно, до скрежета зубов
скучал. И все на работе видели меня в слезах, видели, как одно твое имя меня заставляло плакать. Я сидел у компа, обмотавшись соплями,
в жуткой депрессии.
А они постановили лечить меня от депрессии большим количеством водки. Петя даже пыхнуть принес. И он тоже никак не мог врубиться,
что со мной происходит, пока я ему все как есть, не объяснил. И он говорил про пидара, с которым я связался, про то, что нельзя
таким заниматься с пацанами. А я ему за это, чуть морду не начистил! Представь, своему другу, с которым в детстве на одних горшках сидели, я чуть морду не набил, за то, что он тебя оскорбил… Я ж все помню…
И как ты пытался меня в групповухе задействовать с твоим бывшим, как меня ему в постель подкладывал. И как ты ждал меня вечером,
и всю ночь ждал, а я на пьянке загулял, и в жопу пьяный пришел к тебе. Точнее, меня донесли до твоего дома. А я блевал, а ты тазики менял у постели и пытался меня спать уложить. Столько всего было… Неужели ты думаешь, я могу забыть это все?

- Это вопрос?

- Риторический.

- Понятно. Продолжай.

- Да, блин, чего продолжать? Просто пойми, ты стал для меня человеком, который изменил для меня весь мир! Кем я был? Натуралом.
Да, натуралом! У которого была девчонка, классная девчонка, которая нажралась таблеток, когда узнала обо всей этой love gay story ,
пыталась отравиться, дурочка…

- Ну, она в этом не одинока теперь.

- В чем? В том, что дурочка?

- И в этом тоже.

- Не понял. Уточни.

- Ладно, проехали.

- Чего проехали, сам же говорил- «Сказал А, скажи Б».

- Так, ты или продолжай, или давай завязывать с этой беседой тире монологом, если не хочешь, что б у меня прям здесь, в кафе случилась истерика.

- Да, по истерикам ты спец.

- Надо ж, ты и это помнишь?

- Такое не забыть. Твой истерический припадок на улице, когда я сказал, что долго у нас продолжаться все это не будет, и я себе найду и нового парня и ебстественно новую бабу, и детей заведу…

- Да, ты именно так и говорил, и про тех и других…Что б я еще раз с бисексуалом связался…

- Да, с каким, на хуй, бисексуалом? Ты из меня пидара сделал, я теперь и не хочу никаких баб!

- Ой, ли?

- Да пошел ты! Сиди! Пиво пей свое.

- Определись в своем кайфе, либо мне идти, либо сидеть.

- Не заебывай! Не придирайся к словам!

- А ты не ори, все кафе на нас уже пялится.

- Да и хуй с ними, пусть пялятся.

- Ладно. Что, ты еще монолог не закончил?

- Я долго об этом могу говорить.

- Не сомневаюсь. Что память у тебя хорошая, я уже понял. Только не понимаю, зачем ты меня сюда позвал? Рассказать, про свои чувства? Так я сам тебе могу такое про свои эмоции рассказать, что монолог Гамлета померкнет.

- Ну, так и расскажи, мож я для этого и хотел с тобой встретиться, расставить все точки над i .

- Нечего нового своими воспоминаниями я тебе не сообщу, раз ты и так все помнишь. Жаловаться, как я намучился, и сколько всего перенес жутко болючего благодаря тебе, тоже нет смысла. Ты этого не видел, не слышал раньше, и не услышишь теперь.

- Я всегда все слышу и понимаю.

- Возможно и так. Но только слышать и понимать наверно ведь недостаточно, а? Надо ж еще, что-то сделать, если видишь, что боль причиняешь.

- Ну, я тоже всякой хуйни натерпелся.

- Давай теперь пожалимся друг другу на друг друга и обнявшись, как две сестрицы-монашки, в голос зарыдаем. Сцена из фильма «Москва слезам не верит».

- К чему опять это сарказм?

- А к тому, мой дорогой, что нет никакого смысла рассказывать друг другу кто и что испытал от всей этой нашей с тобой истории.

- Почему? Я как раз и хотел…

- Знаю, расставить все точки над i . Нечего расставлять. Такую историю тебе могут рассказать девять из десяти геев, и пятеро из десятка натуралов.
Мол, я его любил, а он съел кусок мяса, то бишь, сердце, да я его чуть не убил, да он меня чуть в землю не вогнал…

- И что, это все действительно так смешно?

- Это и смешно и грустно. Когда я стал понимать, что мои чувства к тебе, все эти мои метания и терзания, все эти безумные стихи о тебе да про тебя, все, буквально все, банально и стандартно до потери пульса, тогда я осознал, что легче это попытаться забыть, чем бесконечно мусолить, терзая себя и тебя. Понимаешь? Сотни тысяч геев по всему миру соблазняют натуралов, или тех, кто себя мнил таковым…

- Это ты меня имеешь в виду?

- Не перебивай, я тебя не перебивал. Так вот, все эти геи - натуралы, натуралы - геи, терзаются от невозможности по тем или иным причинам достичь идеала и гармонии в отношениях. Все хотят мирно жить парой, блюсти верность, и вечно слышать и давать клятвы в любви. И у меня были такие мечтания, и я видел в самых сладких грезах, как живу с тобой тихо и нежно, в нашем с тобой доме, выгуливаем по вечерам собаку, а утром пьем кофе и планируем, куда бы съездить отдохнуть во время нашего отпуска. А на работе ладно и складно трудимся на благо отечества, плечом к плечу и в горе и в радости. Да, вот только беда - не бывает такого в жизни, а если и бывает, то в порядке исключения, а исключения лишь подтверждают правило. А правило простое – нет взаимной любви у геев, один любит, другой позволяет себя любить. И у нас было так же, типично до омерзения, больно до пошлости. Только мы ролями менялись: поначалу я позволял любить меня, радуясь, что вот до чего я могу довести натурала, а потом когда свалилось на меня это несчастье- «любовь» которая, сам мучался страшно, видя, что все менее интересен тебе, все менее любим тобой.
Все это банально и повторяемо с незначительными вариациями. А уж такой нонсенс сложился, что мы настолько разные люди,
что безумно похожи друг на друга.
И потому, я знаю, что ты ответишь, что скажешь, а ты легко можешь предсказать мою реакцию на что угодно.
И нет смысла продолжать этот диалог ни о чем, ни к чему он не приведет, и не фи-га не из-ме-нит-ся!

- Если захотеть - изменится все, и все у нас получиться!

- Святая наивность! Разве что время вспять повернуть, да исправить все эти безумные ошибки испоганившие нам жизнь? Не встречаться, не ебаться, не любить, не грешить? Так ведь не получиться! Сделанного не воротишь, в одну реку дважды не войдешь и прочий бред из народной мудрости.

- Но можно попытаться простить, попытаться забыть и хотя бы остаться друзьями. Ты, что со всеми своими бывшими находишься в состоянии затяжной войны?

- Да ни с кем я не воюю, и уж забыть точно не смогу. А бывшие… Полюбил-то я всем своим существом впервые именно ТЕБЯ, а не «всех бывших».
Жил и дышал я одним человеком – тобой ! Открылся на максимуме я перед тобой , и вздрагиваю сейчас от твоего голоса и твоего имени,
а не «юных смешных голосов» своих бывших. Чуть не стал алкоголиком на абсенте и… чуть коньки не отбросил из-за тебя, а не из-за «бывших».
Ты ведь, не «бывший», ты настоящий, вот сидишь передо мной, пиво потягиваешь, по вечерам свою прыщавую малолетку натягиваешь. Ты то ведь - реальный, и «бывшим» для меня уже никогда не станешь. Ты ж один для меня такой… такой…

- Какой? Ой, вот только не надо этих слез, ты же знаешь, я не переношу, когда слезы пускают, тем более мужики. Ты ж для меня тоже первый и потому единственный мужик, который для меня так много значит. Ну… перестань пожалуйста, на нас вон уже оглядываются за соседним столиком. Дать платок?.. Чего головой качаешь? Не надо платок давать?.. Ну, я прошу тебя, не плачь, мне больно это видеть… может больнее, чем тебе.

- Извини, я из-за пива натощак расклеился. Меня развезло.

- Да, вообще нехорошо получилось - я тебя позвал, а купил поесть и выпить ты.

- Ты же не думаешь, что мне жалко?

- Да нет, конечно, не думаю я так.

- Мне для тебя жизни не жалко! Если бы мог, я бы жизнь отдал, лишь бы исправить все эти ошибки, все что плохого я для тебя сделал, все вернул бы, и никогда даже на километр бы не появился в твоей жизни.

- Да ничего ты такого страшного мне не сделал… Ну выебал парня, я ж и не против был. Мне это ведь и по кайфу было. Ты помнишь, я ж даже кончил однажды, вообще к своему хую не прикасаясь? Кончил, только оттого, что ты был во мне, помнишь? Помнишь, что я просто вырубался от удовольствия?
А ты говоришь, плохое ты мне сделал… Да, ты мне столько прекрасного показал, я впервые почувствовал, что мне человечек мой любимый,Нет. Естественно нет дороже всего этого гребанного мира со всеми его гребаными обитателями вместе взятыми. Ну, чего ж ты плачешь, а, заяц?

- Пьяный я, вот и разрыдался как последняя пидарша. Не надо было мне соглашаться на встречу с тобой, теперь месяц отходить буду.

- Да, ладно, ты же крепкий! Если целых два года со мной выдержал, значит, ты со всем еще справишься.

- Дай Бог.

- Даст, не волнуйся. Ты этого заслужил. Ты лучший человек, который был у меня в жизни, и лучшее, что было в моей поганой жизни, ты солнечный зайчик в темноте. У-у-у… да, ты заяц, совсем расклеился. Пожалуй, и вправду, лучше будет разойтись по домам. Потом уж беседу продолжим.
Что головой мотыляешь? Еще встретимся, нормально все обсудим…

- Не… не встретимся, и не… не обсудим.

- А вот увидишь, все ж пройдет, и печаль и радость. Давай, я помогу тебе встать. Сейчас на свежий воздух выйдем, ты маленько в себя придешь. Сейчас полегчает, и потом все проще уже будет. Ну, подумаешь, один ушел от тебя, так ведь другой придет, получше. Все будет хорошо.

-А лучше тебя уже не будет. Нет таких в природе.

- И это забудется. Время лечит.

- Время лечит, любовь калечит.

- О, да ты поэт! Нетрезвый поэт.

- Я столько о тебе стих…хотворений написал. Прям кучами везде эти долбанные стихи у меня в мозгах лежат. А вот… вот начинают эти стихи наружу просится, так пишу их… пишу, а слезы прут хуже этих самых творений. Стихо… творений. Они сами прям и в рифму так, и все про тебя так, да про меня, и про нас…

- Ну, вот. А говорил, что нет отношений, нет ничего про нас, про тебя. А стихи пишешь про это.

- Я гов… говорил? Я дурак! Тупой, бездарный, толстый, жирный, волосатый пидар, который не умеет любить и не умеет прощать. Вот кто я.

- Вот не надо этого, вот, самобичевания, пожалуйста.

- А-а, моими же камнями, да в мой огород?

- Для пьяного молодого и красивого гея, такого мачо нетрезвого, ты неплохо соображаешь.

- Не, я плохо сообр…сообра…со-о-бра-жа-ю. Я не со-о-бра-жал когда с тобой связался, и не хрена не соображал, когда в тебя втрескался по уши.
А о чем я только думал тогда?

- Ты лучше сейчас думай куда наступаешь, я ж тебя не удержу, если падать надумаешь. Тебя же болтает как говно в проруби.

- Во! Говно! Очень правильно сказал! Я говно, щас я пьяное говно. А последние два года я влюбленное в тебя говно. Правда ведь, тебе будет
о чем внукам рассказать?

- О чем?

- Ну, что в тебя влюбилось жирное пидарастическое говно.

- Не надо этой хуйней страдать, я так о тебе никогда не думал.

- Да? Я от тебя на работе в последнее время столько о себе слышал, что «пидарастическое говно» по сравнению с этим просто комплимент.

- Я со зла говорил, не думал я так. Та сам меня заебывал, и мальчонку моего доставал, вот я и злился.

-Да-а… мальчонку я твоего точно б на говно перевел! Вот этими бы руками его удавил, как всех твоих блядей.

- Ты бы лучше вот этими вот ногами ровнее шел, не то скоро милиция до нас доебется.

- А я и сам дойти могу! Не надо меня под руки вести! Зачем тебе это… как его… поводырем работать? Я и сам доползу.

- Вот именно, что доползешь. А я тебя пока до дому твоего не доведу, не уйду.

- Дойду- не уйду… Вот видишь, ты тоже поэт.

- Ага, только трезвый.

- Скажи мне честно, а ты про меня эти… стихтр… стихотварь…

- Стихотворения. Писал.

- И что?

- И ничего. Никто их кроме меня не видел. А ты, небось, уже всем показал свои творения?

- Не, всем, только самым близким друзьям, и то когда напьюсь, с горя начинаю плакаться и на тебя жаловаться, и стихи декламировать.

- Каждый раз декламируешь, как напьешься?

- Не, когда речь о тебе заходит.

- И часто речь обо мне заходит?

- Не, не часто. Я ж всех кто тебя знает, попросил, даже твое имя в моем прису… сутствии не упоминать.

- Почему?

- Да больно ж мне ж сильно… ж.

- А почему тогда стихи про меня читаешь?

- Так, ведь, они суки, все равно про тебя вспоминают! Кто ты, с кем ты, где, когда, кого, на ком… Падлы пидарские…
Тоже гавно пи… радарас-с-с.. ичное. Хуже, чем даже я.

- Да, уж… хороши друзья.

- Да нету у меня друзей… Я их всех ликвидировала…

- У-у.. ты совсем заговариваться начал.

- Кто? Я? Я в норме. Я щас дома еще водки выпью!

- Так у тебя еще дома запасы?

- От то ж… Мне ж надо болеутоляющее принимать, что б тебя не помнить…

- Во как! Так, может тебя домой и пускать не можно?

- Не не мона, а нуна! Водка ждет!

- А завтра работа ждет, шеф ждет.

- Да пошли они обе… оба… ну, ты понял.

- Я то понял, что тебя сейчас оставлять без присмотра нельзя.

- Ты меня уже оставил раз, и съебался к этой пидарше малолетней с кучей прыщей вместо лица…

- Ну, начинается…

- Так шо, и сейчас можешь оставить без пр..ис-с-с..мотра.

- Нет, не могу я тебя так бросить…

- Тю! Человек который меня уже бросил, теперь не может меня бросит. Нонсенс.

- Да, я не про это. Боюсь, что, ты глупостей натворишь, если тебя сейчас одного оставить.

- Ой, боится он, что я глупостей наделаю! Люди! Смотрите! Человек из-за которого я травился фенози-па… фен…в общем из за которого мне хуево будет всю оставшуюся жизнь, сейчас боится, что я глупостей наделаю! Да я, в лучшем случае, лужу под себя наделаю, а не глупостей!

- Не ори! Грызло залепи, не то сейчас въебу!

- О! Узнаю своего любимого! Вот это точно ты! А то мне с пьяного глазу померещилось, что это другой человек. А это ты! Здравствуй любимый!

- Так. Сейчас поедем ко мне, и там делай, что хочешь. Я своего в другую комнату спрячу, что б ты его не убил!

- Ой, вот был бы кайф!

- Идиотка ебанутая.

- Что е, то е. Но ни хуя… к тебе я не поеду. Я ж вас обеих.. обоих.. тьфу, в общем двоих замочу. В сортире, как Вовка велел.

- Никого ты не замочишь, успокойся. Но может, ко мне, действительно не нужно ехать.

- Не нужно. Вот, что мне нужно, так это в сортир. Блевать хочу.

- Ты же блевать не можешь? У тебя рвотного рефлекса нет?

- Нет. Естественно нет, если я та-а-акой хуище как твой целиком в пасть себе засаживал…И не только в пасть… Ой, блядь, как же мне больноНет. Естественно нет было, когда ты меня ебал. Я чуть не окочурился прям в постеле от боли.

- А зачем говорил, что тебе это по кайфу было?

- Как это зачем? Что б тебе приятно было! Тебе же неприятно было бы меня ебать, если б я стонал от боли.

- Ну, вообще ты мне потом долго еще жаловался, что тебе больно было. Только потом сам же мне опять на хуй и полез.

- Конечно, ты ж сказал, что тебе ебать кого-то надо, а же боялся, что ты уйдешь от меня к какой-нибудь пассивке, вот и строил из себя универсала.

- Не надо было мучиться. Проще было меня отпустить ненадолго, поводок чуть отпустить, я бы перебесился…

- Переебался…

- И это тоже. А потом бы к тебе и вернулся. Ты же сам говорил, что у геев постоянных отношений не бывает- все бляди.

- И это верно - бляди! Ты в первую очередь!

- А я никогда этого и не отрицал. Я блядь. И не важно с кем, надо ебать все что движется, а что не движется, приводить в движение и ебать.

- Если б ты только знал, как это больно от тебя слышать! А как больно было слышать это тогда. Когда ты говорил, что любишь меня, а письма мне по электр…тронке подписывал «Твой».

- Все может быть, все может статься, с любимой может муж расстаться…

- Да знаю… знаю… но, чтоб военный бросил пить, такого нет, не может быть…

- Полковник.

- Ну да… повстречалась я с бравым военным, на скалистам морском берегу…

- Да-а… какой был мужчина…

- И променял ты мужщщину на какую-то пидовку недоебаную, да и не одну.

- Так, надо тебя скорее доставить до места проживания и сдать твоей родне с рук на руки, что б не допустили тебя до водос-ски.

- Да я думаешь их послушаю?

- Да, зная твою привычку всех строить… а вот мы уже пришли.

2. Коммуналка

- Так, сейчас ты, заяц тихо открываешь дверь, что б родственников не будить и идешь баиньки.

- Я? Баиньки? Хуюшки! У меня еще куча дел!

- Это каких?

- Ну как же…Пойти в сортир наш коммунальный - проблеваться. Это раз.Надо ж место в кишках освободить Избавиться от тебя-это два.
И три – нажраться водоски.

- Ну, нажраться ты уже нажрался. Пива. А от меня зачем избавляться?

- Дык ведь больно ж мне!

- Чего больно?

- Слушай, не тупи пож-жалста. Все ж понимаешь, ведь! Знаешь, ведь, что мне хуево от общения с тобой бывает.

- Столько прожили вместе, и ты теперь это только понял?

- Не, это я всегда понимал. И причем сразу понимал. Как только влюбился, так и сказал себе: «Ну, милый, ты пропал!».

- Но пережил же.

- Пережил? Не знаю, живой ли я сейчас. И вообще, я ли есть сейчас или мой … мой зам…

- Так. Хватит грузиться. Давай сейчас пописать и в постельку.

- О! Точно! По-пи-сать! Это надо. Водке место требуется.

- Какой еще водке? Заяц, ты реально, с ума сошел.

- Знаю. Давно уже. Как в тебя влюбился.

- Тише. Соседи ведь услышат. У вас здесь в коридоре как в туннеле - все слышно.

- Да ну и хуй с ними с соседями! Хай слышат! Думаешь для них это впервой?

- А что уже было такое?

- Ну ты меня как в очередной раз унизишь на работе, на глазах у всех, так я ж нажрусь и сюда весь в соплях приползаю. Они уже, небось, думают, что я хрон… хрон…хронический алкоголик. Ты ж меня на той неделе так уделал, что я два часа сначала на лестнице рыдал, на работе. А потом два часа здесь. На общей, коммунальной кухне. Вот и докажи соседям, что я не вербл…не верблядь.

- Что-то я не припомню, чего с тобой такого сделал плохого на прошлой неделе…

- Плохое ты делал без перерыва…я ж на работу иду как на Голгофу. Что-бы коллеги, будь они неладны, в меня пальцем тыкали и говорили, вот, мол, старый пидар, которого бросили ради молодой пидараски.

- Что, так прям и говорили?

- Ну-у… Может и не говорили, но так думали точно. Знаешь, ведь нелегко эти сочувствующие взгляды выносить, эти перешептывания по углам…
Как крысы, собираются кучками, и шепчутся и шепчутся… Вот, гляньте, несчастный пидар в депрессии идет. Он привел сюда парня работать,
а тот другого себе из Интернета выписал, малолетку. Которого пропихнул работать сюда же…. Ой, смешно это все…смешно и грешно.
Любовный треугольник в пределах штатного расписания.

- Так чего же ты плачешь? Если смешно?

- Больно мне, вот и плачу. А на той неделе расплакался в студии, когда ты мне по служебной связи сказал, что такого жирного урода,
в прямой эфир на ТВ пускать нельзя. И начал зажимать у меня на глазах своего малолетнего бойфренда. Я ж тогда охрип в эфире. Нет. Естественно нетСмотрю тупо в суфлер, а текста не вижу из-за слез, что читать-не знаю… Больно-то как было… И чего я тогда не помер?..

- Смерть в прямом эфире? Хуевый трюк.

- Да я не про эфир.

- А про что?

- Да, не важно… Чего я тут с тобой разоткровенничался? Иди уже. Тебя дома суслик твой дожидается, а меня водка ждет, не дождется.

- Вот замкнуло тебя, заяц…Чего ты морщишься?

- Я же просил, не называть меня так.

- Да, прости, я по привычке.

- Прощать и миловать - удел Господа. Иди с миром, сын мой.

- Не сын я тебе, я бывший любовник.

- Ох, не надо. Ты сын. Потому что я тебя породил, да вместо того, чтоб убить, я обречен тебя любить. Во, опять стихами заговариваться стал.

- Тогда не сын, а скорее уж дочка.

- Я понял твою подъебку, но устал реагировать. Иди, кто бы ты ни был - мое порождение… Сон разума порождает таких, как ты.

- Не понял…

- И не поймешь. Иди. Иди и не греши этой ночью.

- Да, ты меня еще перекрести, и сострой из себя обиженную невинность.

- Ничего я не буду из себя строить. Иди. Разговор опять в тупик заходит.

- Я пойду. Как увижу, что с тобой все в порядке, так и пойду.

- Со мной давно все не в порядке. Ты этого так и не увидел.

- Ладно. Открывай дверь, отправляйся спать.

- Ок. Ключ сейчас достану.

- Надо же, как тебя штормит. Давай я тебе помогу ключ достать.

- Нет! Не трогай меня, пожалуйста.

- Да чего ж ты так реагируешь буйно?

- Мне… мне страшно когда ты ко мне прикасаешься.

- Даже так? Тебе вправду, спать надо ложиться.

- Обязательно. Ты иди, тебе тоже ведь еще далеко добираться.

- Я доберусь, не волнуйся. Даже в дупель пьяный, я на автопилоте доберусь. А сейчас я в порядке.

- Да… ты сейчас в порядке. Все. Я ушел.

- Я тоже.

Эпилог

Вот так … Сейчас, в рюмочку водочки…Блин, родня называется, нормальную рюмку не могли дать… Вот…Тепереча, огурчик на вилочку,
колбаску на хлеб. Что еще… А! Пиво же ведь еще. Да… для усиления «памятеотшибательного» эффекта. Вот. Какой я молодец, просто умница.
Сейчас главное - не тормозить. Блин, почему на коммунальной кухне нет зеркала? Пить же не с кем! Где я в три часа ночи еще возьму собутыльника, окромя своего?
Вашу мать! Чокнутся не с кем…. Мой… мой заяц, мое солнышко ушло. За-ка-ти-ло-сь. Под бок к своей прыщавой малолетней пидружке.
Будут ебаться и ржать, меня вспоминая. Вот, мол, пидар жирный, как мы ему показали нашу любовь, чтоб ему хуево было.
Им то хорошо, тепло, в постеле-то.
А мне, вот, выпить не с кем. Нет, пизжу. Есть и у меня новоприобретенная подруга…Подруга, блядь. Нет. Блядь, это я, а она всего лишь бутылка из под водки.
Точнее, сейчас еще с водкой. Но понемногу, понемногу и она станет такой же пустой и гулкой как и я. Подруга моя, сракоградусная.
Ну, что, милая, вздрогнем?... Ох, и хреновая же водка! Паленая, что ли? Я один… Я один?